Первоначально в эксперте видели «технического помощни­ка», «увеличительное стекло», или «инструмент» в руках следова­теля. Эта точка зрения возникла на почве формальной теории до­казательств и была связана с появлением и развитием розыскного процесса.

Суть ее заключается в том, что факты, установленные в процессе судебно-следственного осмотра, являются бесспорным доказательством. Поскольку эксперт это «увеличительное стекло» следователя, то выводы эксперта приравнивались к результатам осмотра судьи и следователя, т. е. являлись «совершенным дока­зательством».

Другая точка зрения была распространена в Великобритании и США, где эксперта приравнивали к свидетелю, а его заключе­ние — к свидетельскому показанию. Ученые, которые поддержи­вали данную теорию, указывали, что между показанием свидетеля и указанием эксперта о каких-либо фактах нет никакого различия. Выводы, которые они делают, отличаются только запасом знаний и представлений об окружающей действительности. Когда они просты и основаны на запасе знаний, характерных для простого человека, то говорят о свидетеле. Когда они сложны и требуют специальных умозаключений, то говорят об эксперте. Поэтому эксперта стали называть сведущим свидетелем.

Процессуалисты советского периода активно критиковали данную теорию, поскольку понимание эксперта как свидетеля не вписывалось в саму структуру судебной экспертизы СССР. Они были «категорически против» принципа состязательности в экс­пертизе. Суть критики сводилась к тому, что заключение «экспер­та-свидетеля» напрямую было связано с «размерами кошелька» той или иной стороны, пригласившей эксперта в процесс.

Когда государственная экспертиза рассматривается как исти­на в последней инстанции, а судебные эксперты — «судьями фак­тов», нарушаются права и свободы граждан, наступает 37-й год. В свободной стране человек должен иметь право на выбор, а миро­вой и исторический опыт нашей страны показывает, что конку­ренция необходима, прежде всего, для повышения качества экс­пертиз и профессионального роста экспертов.

Следующая теория о положении эксперта в деле и его про­цессуальных полномочиях связана с именем российского ученого Л. Е. Владимирова . Кроме требования судьям следовать за ре­шением экспертов, он произвольно определил два вида экспертов:

—    судебные медики и психиатры, которых следует рассмат­ривать как категорию «научных судей»;

—    судебные эксперты (все остальные) — как «справочные сви­детели», объяснение которых подлежат дополнительной оценке со стороны суда.

После Октябрьского переворота 1917 г. начинается новая эра в оценке положения эксперта в процессе расследования и в пони­мании юридической природы деятельности эксперта в нашей многострадальной стране.

Быть экспертом сегодня — значит занимать определенное процессуальное положение в конкретном деле. Экспертом может быть только физическое, отдельное, конкретное лицо, а не учреж­дение, так как исследование всегда носит индивидуальный харак­тер. Поэтому производство экспертизы в экспертном или внеэкспертном учреждении, а также «утверждение» заключения экспер­та кем бы то ни было (руководителем экспертного учреждения, прокурором, начальником ведомственного комитета и т. д.), не имеет никакого юридического значения.

То же самое касается до­верия или недоверия к эксперту со стороны суда в зависимости от того, государственный или негосударственный (независимый) эксперт проводил экспертизу. Право на производство экспертизы эксперту дает только одно лицо — тот, кто назначил экспертизу, поэтому если экспертиза проведена по заданию органов расследо­вания, прокуратуры или суда, она законна.

Заключение эксперта является источником доказательств и не имеет обязательной силы для следователя и суда, поэтому все экспертные заключения (вне зависимости, где была проведена экспертиза) имеют равную силу.

Денежное вознаграждение экспертов за проведенное иссле­дование не должно рассматриваться в качестве причины их отво­да, так как не имеет процессуального характера.

В административном смысле эксперт — это должностное лицо какого-либо ведомства. Следует всегда помнить, что до момента назначения экспертизы эксперта, в процессуальном смысле (а только так его рассматривает законодатель), нет, а есть специа­лист, который может занимать должность эксперта. Поэтому, во-первых, если в деле нет постановления (определения суда) с точно сформулированными вопросами, на которые эксперт должен дать ответ, в деле нет ни эксперта, ни экспертизы, ни заключения экс­перта. Во-вторых, всякая иная помощь в любой отрасли знаний не является проведением экспертизы, даже если лицо и занимает должность эксперта. В-третьих, нет и не может быть каких-либо особых различий между экспертом, работающим в «государст­венной экспертизе», и специалистом любого иного ведомства или вообще нигде не работающим.

Как известно, в соответствии с законом (ст. 70 УПК РФ) экс­перт не может быть свидетелем, защитником и т. д. Наиболее час­то (пример, в судах) допускается совмещение функций эксперта и свидетеля в замаскированной форме, когда в качестве свидетеля выступает человек, который по роду своей профессии, обладает специальными знаниями, а для разрешения поставленных перед ним вопросов необходимо назначить экспертизу. Запрет совме­щения в одном лице функций эксперта и свидетеля имеет и другое значение: на эксперта нельзя возлагать поручений, в результате которых он может оказаться в положении свидетеля (например, в результате самостоятельных переговоров эксперта с родственни­ками подэкспертного).

Эксперт не может производить никаких следственных дейст­вий. Различного рода справки, акты, заключения, содержащие данные, полученные с применением специальных знаний, но без анализа обстоятельств дела, проведения опыта, с целью установ­ления нового факта являются разновидностью иных документов, а не самостоятельным видом доказательств.

• < Назад
• Вперёд >